Четвертое августа стало черным днем в календаре Патриции: в этот день Британская империя объявила войну Германии, и по стране прокатилась волна вербовки. Комплектовались войска для отправки за Северное море, на другой континент для борьбы с врагом. Эта война означала кошмар, голод, боль, потери. Для Триш Боул она означала разлуку, возможно, способную затянуться на слишком долгое время. Седьмого августа, в ночь, после которой Кайл должен был взойти на военное судно и отправиться на передовую, девушка не спала, прильнув к родному плечу и не желая расставаться ни с одним мгновением, неизбежно ускользавшим меж ее пальцев, как она не пыталась их ухватить и остановить - они не замирали, они бешено мчались, оставляя Патрисии взамен только опустошающее чувство неизбежности. Она много раз пыталась нарушить молчание, пыталась что-то сказать, но немые вопросы висли в воздухе, и их ничто не помогало озвучить: говорить было нечего, просить его быть осторожным, просить его вернуться было глупым, а ничего другого темноволосая не желала. Она водила ладонью по груди Смита, смотрела на его встревоженное лицо и ждала, когда действие отвара, который она подала ему на ночь вместо чая, подействует и он уснет крепким сном, изменив выражение и сделав его умиротворенным. Триш знала, как необходим ему сон, и она знала, как трудно он дастся в этот час, поэтому не могла не прибегнуть к обману. Когда Кайл уснул, Пат поднялась, мучаясь от бессонницы, надела его рубашку и долгое время ходила по комнате, как приведение, неприкаянное и отчужденное, пытающееся найти себе место, но ни один угол, ни одно кресло, ничто не принимало его, нигде не ощущало оно искомого успокоения. Боул удалось погрузиться в дрему где-то под утро, однако она проснулась от малейшего шороха, произведенного ворочающимся Кайлом.
- Доброе утро, - по привычке улыбнулась ему Триш, но когда она осознала, что это их последнее утро вместе, никакая сила воли не помогла ей сдержать прежнюю приветливую улыбку на лице, и девушка, закрыв ладонями лицо, расплакалась. Смит, несмотря на то, что только-только пробудился от крепкого сна, через считанные секунды оказался подле нее; подскочив, Патрисция обвила руками шею парня: ей хотелось закричать «Не уезжай, не отставляй», а вместо сказала: - Я буду тебя ждать. - ослабив крепкие объятия, темноволосая посмотрела Кайлу в глаза. - Ты только обязательно вернись, невредимым.
Восьмого августа Боул была сморена усталостью и беспокойным сном. Кайл обещал вернуться, но часто ночами к ней приходили не блаженные мысли об их воссоединении, а страшные картины его кончины на чужбине. Она писала ему письма, исправно, каждый месяц, зная, что не все (если хоть половина) доходили до адресата; ее сердце отогревали за время леденящих страхов ответы Смита, и в одном из них он писал об увольнительной - маленьком отпуске, который получали солдаты на время своей службы, и кораблем должен был прибыть в порт Кингстон-на-Гулле, куда Боул незамедлительно отправилась в качестве медсестры. В предпортовом госпитале она принимала раненых, помогала справляться солдатам с болью и пережитым ими ужасами, каждую ночь проводя в молитвах, чтобы одним из них не оказался ее Кайл. Встречая у дверей госпиталя обезображенных юношей, лишенных конечности или, еще хуже, смертельно подбитых в бою, ее сердце обливалось кровью, но она не могла всякий раз не благодарить бога за то, что среди них нет Смита: гуманнее была бы мгновенная смерть от пули или осколка орудия. Видя все отвратительные картины - последствия войны, - Триш считала дни до момента прибытия в порт судна, на котором должен был оказаться Кайл. Однако провидению или злому року была неугодна их встреча...
- Сестра Боул, вы и пять сестер отправляетесь в Дувр, собирайтесь, - новость, сбивающая с ног. Патриция пыталась объяснить, что не может уехать, что она должна остаться в этом порту, да на какие уговоры и ухищрения только не шла отчаявшаяся девушка! она призналась, что скоро приплывает ее жених, которого она не видела пугающе долгие месяцы, но ничто, ничто не трогало распорядителя. Пат вынуждена была ехать, она пыталась оставить весточку для Кайла, не будучи уверенной, что та до него дойдет. Триш должна прибыть обратно в Кингстон-на-Гулле через три недели, быть может, в день или даже за сутки до того, как отпуск рядового Смита окончится.
Что ж, так и случилось: после полудня поезд остановился на вокзале Кингстона, и Боул спрыгнула на дорогу и первым делом спросила у первого же мужчины, не отплыл ли "Вестник", и стоило незнакомцу бросить оповещение о том, что корабль вот-вот отчалит, как Патриция бросилась бежать. Превозмогая усталость с упорной и тяжелой поездки, превозмогая боль в суставах и прижимая ладонь к груди, как бы помогая себе справиться с одышкой, она бежала так быстро, как только способна бежать, выжимая все свои возможности и заставляя каждую мышцу тела работать, но...
Громкий гудок (звук этот столь привычен для Кингстон-на-Гулле, что люди уже давно не закрывают уши и даже не вздрагивают от неожиданности) оповестил, что "Вестник" зовет всех на борт. Много длинных пирсов, "пристанищ" для кораблей, простирались по всей длине портовой гавани, и по иронии судьбы, Кайл и Триш оказались на противоположных сторонах, по разные "баррикады", и разделяла их глубокая пучина моря. Если бы Боул умела плавать, она бы нырнула в воду не задумываясь, а вместо этого замахала руками и вскрикнула:
- Кайл, - однако ее глухое, сбившееся дыхание не позволяло ее голосу окрепнуть, ее зов был больше похож на жалкий хрип. - Вернись... - девушка опустила руки и прижала их к груди, пытаясь унять жестокое сердцебиение и частое дыхание, сопровождаемое характерным свистом через горло. Ее солдат стоял на противоположном пирсе, стоял близко к судну, что вскоре отвезет его обратно на войну и заставит Патрицию мучиться от плохих снов еще ближайшие несколько месяцев, и Боул ненавидела сейчас весь мир за то, что не могла хотя бы попрощаться со Смитом. Вместо того, чтобы обнять его, вновь ощутить тепло его кожи, его дыхание, понять, что он действительно жив, она стояла и беспомощно смотрела ему в спину. - Кайл! - предприняла еще одну отчаянную попытку Триш после предупредительного гудка "Вестника". Ее сердце сковала сильнейшая боль. Она ничего не могла сделать. Война заберет его еще на месяцы прежде, чем он снова сядет на один из кораблей, и они смогут встретиться (если вообще встретятся). Война вновь поглотит его, быть может, навсегда или с зароком взять у него "залог" в виде руки, ноги или половины его головы... лишь за то, чтобы вернуться обратно домой, к ней.
- Кайл... - обреченно выдыхает темноволосая.

Отредактировано Patricia Bole (2013-01-01 02:22:52)