«Дорогие родители,
Как вы живете? Что произошло нового? Отец по-прежнему не хочет идти на примирение с бабушкой? Быть может, хоть в это Рождество вы ее пригласите на праздничный ужин? Если случится так, и бабушка согласиться, то непременно напишите мне - я приеду домой. Рождество, хоть и не было никогда моим любимым праздником, всё-таки принято считать за семейное торжество.
Это Рождество я хотела бы провести в Лондоне. С друзьями. В последние выходные я, вероятнее, вас навещу. Надеюсь, вы меня примете.
С любовью,
Ваша дочь.»

Патрисия запечатала конверт и привязала его к лапе совы, которая тут же встрепенулась и взмахнула крыльями. В письме она ничего не говорила ни о Кайле, ни о своих желаниях провести эти каникулы именно с ним. Она никому этого не говорила, чего-то страшась. Смиту - чтобы он не посчитал ее слишком зависимой от него. Родным - чтобы те ничего не знали о ее личной жизни. К Боул подсаживаются друзья, и девушка радостно им улыбается. Энди принимается рассказывать о том, как намерен провести эти каникулы. О том, что на уме у Констанс прекрасно говорит ее выражение лица. После она замечает, мол, вот бы Дугласу под праздник перепал хотя бы минет, на что Дуг вступает в яростный спор с девушкой. Триш смотрела на происходящее и ее улыбка становилась шире, то ли от восторженного настроения из-за предстоящих праздников, то ли из-за того, что она осознала, как ей повезло с ними. Гриффиндорка бросает взгляд на Кайла, накрывает его руку своей и сжимает в ладони.
На следующее утро студенты собираются в вестибюле, чтобы отправиться в Хогсмид, на платформу, сесть в Хогвартс-Экспресс и отправиться к Рождеству. Патти закутывается в шарф красно-золотых цветов, поправляет ворот мантии, и берется было за чемодан, но Кайл успевает его перехватить. Ученики дошли в сопровождении до деревни, и вот к платформе подъезжает поезд. Издалека он походил на огнедышащую красно-черную змею, и Боул тут же озвучивает свою ассоциацию. Кайлу можно было рассказать абсолютно всё и не бояться, что он обвинит в сумасшествии - быть может в мыслях он сто раз ее на дню проклинал, но ей хватало его внешней сдержанности. Гриффиндорка поднимает глаза: небо затянуто облаками, через которые все равно пробивается солнечный свет. «Эй,» - слышится слева, Патрисия переводит взгляд на Смита, а тот кивает головой, указывая на открытые перед ними двери железнодорожного транспорта. Они поднимаются в тамбур, ищут свободное купе и всё-таки находят его в самом конце поезда. Убрав чемоданы, темноволосая садится прямо к окну - Кайл рядом, и девушка тут же снимает ботинки, избавляется от шарфа и перекидывает через него ноги, устраиваясь вполоборота к нему.
- Ты проведешь со мной этот вечер? - интересуется Пат, облизнув губы. - Потом же ты к родителям, да? - получив утвердительный ответ, студентка отворачивается к окну и тоже кивает, оповещая, что ей тоже надо к семье.
А ведь говорила, что всем можно поделиться, как же называется увиливание, к которому ты сейчас прибегаешь? Патрисия меняет тему. Спрашивает о подарках: что Кайл хочет на Рождество? Что отослать ему с совой? Смит отшучивается. Поездка длиться несколько часов, но для них (заперших дверь, чтобы им никто не мешал) она продлилась жалкие мгновения. И, к сожалению, Пат не могла вспомнить уже после выхода из купе, о чем они вели беседы, у нее только живот болел от смеха и губы от поцелуев.
Распрощавшись со всеми, Триш и Кайл отправились в "Дырявый Котел", где намеревались провести всего лишь один вечер. В заведении царил беспорядок предпраздничной эйфории: музыка была громче обычного, владелец, Том, даже украсил паб-гостиницу свечами и лентами. И хоть двери открывались с завидной частотою, впуская внутрь холодные порывы зимнего ветра, в помещении всё равно стоял терпкий аромат пота и алкоголя, запах веселья. Том нашел место, куда студентам приткнуть чемоданы и вообще расщедрился аж до пинты сливочного пива за его счет. Столиков свободных не было, но паре предложили занять место кутилы-ирландцы вместе с ними. Они шутили, пили и подначивали Смита сыграть с ними в кто быстрее опустошит десять стаканов виски, на что Патрисия всякий раз прикладывала все усилия, чтобы отговорить от этой затее. Один из ирландцев заказал песню, и как только она заиграла, он объяснил, что ее исполняют для влюбленных, которые просто обязаны станцевать под нее.
- У нас есть поверье: если зрительный контакт пары не прерывается на протяжении всего танца, значит это счастливая пара, - громко произносит он, - значит, этой паре суждено быть вместе.
Смит и Триш выходят на открытую площадь, специально расчищенную от столиков, чтобы посетители могли танцевать. Юноша кладет свою ладонь на талию темноволосой, а во вторую берет ее руку, и когда девушка поднимает на него глаза, она понимает, что задача до смехотворного проста - больше никого не существует. Только он и ирландская музыка. Они кружили в танце, и ни на единую долю секунды не отрывали взглядов друг от друга. А когда музыка стихла, раздался оглушительный всплеск аплодисментов, и когда магия рассеялась (Патрисия отвела глаза в сторону), они тоже захлопали в ладоши всем парам, что сейчас танцевали.
- Это вам, рождественский подарок. - сказал ирландец, бросая на столик перед ними две фотографии, на которых они кружились. Это было столь неожиданно, что Триш не сразу обрела дар речи, чтобы поблагодарить его. Ирландцы уже надели куртки, оставили чаевые и напоследок подмигнули студентам. Было уже поздно, и народ потихоньку начал покидать "Дырявый котел", вскоре пришло время и Кайлу с Пат прощаться.
- Родители зайдут за мной, - соврала Боул, с успехом одержав победу над желанием предложить Смиту всё-таки провести все каникулы вместе (ведь это их последние каникулы, следующего года не будет). Поцеловав парня, Патрисия проводила его до дверей паба и еще помахала из окна. На улице шел снег. Триш сидела на скамье у окна еще очень долго, пока Том не протер последний столик и не подошел к ней:
- Какую комнату снимать будешь, Патти?
- Самую теплую, Том, - с улыбкой ответила девушка, поднимаясь с лавки. Бармен засмеялся, проковылял к стойке и передал ей ключи. Дотащив чемодан, Боул не стала распаковывать вещи. Она легла на кровать, накрытую холщовой тканью вместо пледа и долго не могла уснуть, наверное, слишком часто смотрела на фотографию и раз за разом восторг отгонял всякую сонливость. Наконец, Патрисия решила, что чашка горячего молока ее наверняка сморит, и, убрав фотографию, вышла из комнаты, чтобы спуститься к Тому и попросить у него напиток.

Отредактировано Patricia Bole (2012-12-21 00:40:11)

Непредвиденная встреча, к которой Триш даже не успела хоть как-то подготовиться, приводила ее в ужас: она нервничала, дергала рукав своей мантии и практически всю дорогу молчала. Только в поезде раз обронила вопрос:
- Но что они подумают? Как я могу вот так?..
Боул боялась не понравиться родителям Кайла. Боялась, что они сочтут это за невоспитанность - ее неожиданный приход, с вещами, на определенное время, но Смит уверял ее, что всё в порядке. Сейчас Патрисия ему не верила. Что бы вы сами подумали, явись ваше чадо после долгой разлуки с кем-то посторонним? Его родные хотят побыть только с ним, его подруга же будет только обузой. На одной из станций гриффиндорка подскакивает и заявляет, что всё-таки отправиться домой; Кайл берет ее за кисть и заставляет опустить обратно. Всё будет нормально. В эти слова верится с трудом или просто не хочется верить. Он говорит так, чтобы ее успокоить. Жалеет, наверное, что ей не хочется поехать к близким, неприятно удивлен, что Триш предпочла бы отпраздновать Рождество в пабе, нежели у домашнего очага. Быть может, Смит и ничего подобного в мысли свои даже мимолетом не допускал, но Пат уже всё за него решила: и о его мнении, и о его беспокойстве, и о том, что он волнуется представлять ее, свою сумасшедшую, людям, ближе которых у него никого нет.
Пара вышла на нужной остановке и спустилась на тропу. Перебирая ногами и зачерпывая мысами снег, Боул вскорости устала; она представила, как, должно быть, тяжело дорога дается юноше, и тут же предложила свою помощь, пытаясь уговорить его отдать ей ее чемодан. Однако Кайл был уперт, и Патрисии пришлось бросить свои попытки (теперь его родители подумают, что их сын для девицы выполняет роль вьючного осла). Когда на горизонте завиделся двухэтажный дом с горящим светом в окнах, на Боул нахлынула еще большая паника:
- Не стоит мне... - начала Триш, хватаясь теперь за рукав парня. - Что они подумают... Это глупо. Ты даже не предупредил их. Они посчитают, что я хочу "поживиться" за их счет, нет, Кайл, я не пойду, отдай мне чемодан, - девушка попыталась снова забрать у спутника свои вещи, но тот отрезал, приказав ей прекратить. Именно в этот момент они подошли ближе к дому, и Патрисия впервые увидела отца Кайла. Она замерла, не смогла заставить себя пройти до крыльца, в то время как Кайл поднялся и поприветствовал папу, он уже повернулся, чтобы представить свою подругу, но мистер Смит сам торопливо сбежал по короткой лестнице и взял Патти за плечи, улыбаясь и обнажая зубы (чем он очень напомнил ей своего сына).
- Ты, должно быть, Триш? - сказать, что Боул была обескуражена - не сказать ничего. Ее так удивило, и удивило, разумеется, самым приятным образом, что родители Кайла уже наслышаны о не (из писем ли или со слов - неважно), что девушка какое-то время хватала воздух ртом, как рыба, пока мистер Смит не обнял ее, изливая на темноволосую поток своего восторга от ее приезда. Он повел ее в дом, приговаривая, как они все ждали знакомства с ней, и хоть встреча неожиданная, зато крайне приятная. В холле, уже сняв верхнюю одежду и ботинки, Триш познакомилась с матерью Кайла. У Сьюзан Смит были темно-рыжие волосы, она была небольшого роста и не имела ничего общего с Кайлом: по крайней мере у Захарии и Кайла девушка отыскала больше схожестей. Оба светлые, улыбчивые, высокие, с серыми глазами и идентичным волевым подбородком. Однако стоило подумать Патрисии, как жалко, что у такой женщины нет своей мини-копии, как со второго этажа спустилась девчушка - вылитая Сьюзан Смит. Девочка бросилась обнимать брата, и Пат была потрясена любовью, которую излучал каждый член семьи.
- Каталина, это Триш. Триш, это Каталина, - представил Кайл. Патрисия наклонилась и протянула руку десятилетней девочке.
- Приятно познакомиться. - девочка сначала застеснялась, пожала слабо руку и отбежала обратно к брату, и пока с Боул общались мистер и миссис Смит, слишком громко сделала замечание, обращенное к Кайлу:
- А она хорошенькая, вы поженитесь? - Сьюзан засмеялась и погнала дочку наверх. Вскоре Патрисии предоставили уютную комнату, и Боул решила для себя сразу уверить Кайла, что ночных вылазок в эти каникулы не будет. Всё в этом доме было слишком правильным. Слишком теплым, нарушение семейного спокойствия и правил дома казалось Триш аморальным и неуважительным.
Пат не могла жить за счет других людей так долго, поэтому она часто ходила в деревню неподалеку и покупала кое-какие продукты, а заодно присматривала подарки на Рождество, ведь Смиты настояли, чтобы девушка провела праздники с ними. Боул была так тронута, что вежливо отказала лишь раз, смутившись от такой доброты, но когда предложение последовало снова, у нее язык не повернулся сказать «нет».
Наступило Рождество. И, признаться, это было самое волшебное Рождество в жизни Патрисии. Само утро, когда она проснулось, было пропитано магией. Каталина начала стучаться в дверь и зазывать ее. Спускайся! Подарки уже внизу! Патрисия подскочила с кровати, слыша топот ножек за дверью, надела объемные штаны, футболку и носки и поспешно спустилась в гостиную, где уже почти все сидели.
- Кэтти, дождись брата, - сделала замечание миссис Смит, легонько шлепая дочь по рукам, чтобы та не продолжала отрывать обертку от коробки. Наконец, Кайл спустился, и можно было приступать к раздаче подарков (самой Триш безумно не терпелось). Несмотря на то, что денег у Патрисии оставалось мало, она всё потратила на Смитов, и сделала бы то же самое, если ей предложили вернуться в прошлое. Восторг Кэтти, благодарность мистера и миссис Смит, всё приводило Боул в воодушевление. Она была счастлива, и украдкой порою смотрела на Кайла, чтобы он ловил ее взгляды и осознавал, что именно он - причина. Но, как и всё хорошее, и этот день должен был либо завершиться сносно, либо испортиться. И для Патрисии он испортился, как только в окно застучала клювом почтовая сова. Письмо для мисс Боул. Возвращение в реальность из сказочного мира, где она жила эти несколько дней. Гриффиндорка принимает письмо из рук миссис Смит и поднимается к себе, чтобы прочитать следующее:

«Патрисия,
Твой отец никогда не сможет сойтись со своей несносной матерью, твоей чокнутой бабкой. Он считает, что в тебе от нее премного больше, чем хотелось, но я считаю, что ты у нас родилась особенной. Посему, как ты уже поняла, рождественского ужина не будет, поэтому мы рады, что ты справляешь праздник с друзьями. Если ты приедешь в конце недели, было бы просто чудесно. Но если не сможешь, ничего страшного. В выходные мы откроем камин, это на случай, если ты раздобудешь летучий порошок.
Других новостей нет, с любовью
твоя мама.»

Темноволосая пробежалась глазами вновь по строчкам, но не нашла ничего, что могло бы хоть сколько-то ее утешить. Ее не поздравляли, не справились о ее здоровье, и родителей обрадовал тот факт, что их дочь проводит каникулы с неизвестными им друзьями. Кайл заглянул к ней, и Пат передала ему письмо. В выходные они договорились отправиться к ней.
Прощание со Смитами запомнилось Триш навсегда. Каталина, которая так привязалась к ней, и к которой сама девушка питала такие нежные чувства, расцеловала ее у камина в гостиной и взяла обещание, что поможет ей попасть в следующем году на Гриффиндор (Кайл заявлял, что для того, чтобы попасть на красный факультет необходимо побороть льва). Миссис Смит пожелала счастливого пути и ее крепкие объятия, запах ладана, еще долго стояли в памяти Боул. Мистер Смит отпустил очередную шутку, потому что видел, как тяжело дается прощание его с сыном дамам, и Триш вошла в камин. Четко назвав место, Патрисия кинула щепотку летучего порошка, и через какое-то время увидела привычную картину мрачных холодных стен, серой мебели и задернутые окна своей гостиной, разяще отличающейся от той, из которой она прибыла. Из кухни доносились крики, столь наводящие на воспоминания, что Патрисии показалось, что она вновь маленькая девочка, прижимающаяся лбом к стене или стоящая поближе к двери и подслушивающая ругань родителей. Девушка прошла какое-то расстояние, потупив взгляд в пол, а в гостиной слышалось:
- Она должна сегодня приехать, - голос матери, почти надрывной.
- Я не хочу ее видеть! - гнев. - Она - бесовское отродье, как и Вильгельмина! Я же говорил тебе, что писать, ты опять меня ослушалась?
- Она - твоя дочь! - осуждение и, кажется, злоба. За время, которое Триш провела в этом доме, она научилась понимать эмоции не по лицу, но по голосу.
- Врешь.
Дверь открывается, и Элоиза Боул замирает, видя, что в гостиной гости. В горле так пересыхает, что у Патрисии не хватает сил что-либо произнести, она молча смотрит на свою мать, потом переводит короткий взгляд на подошедшего отца, и мгновенно меняется в лице. Развернувшись, она везет свой чемодан к лестницам:
- Я и Кайл переночуем здесь, - девушка направилась на лестницу. - Завтра отбывает поезд. - Патрисия поднялась на третий этаж, невеликий, по сравнению с нижними двумя, и совмещающим в себе только две комнаты. Она положила чемодан и высунулась в дверной проем, глядя на Смита. - Ты будешь спать со мной, - несколько удивленно говорит она. В этом доме нет правил. Здесь всё грубое, черствое и аморальное. Здесь разрешено абсолютно всё. Боул берет Кайла за руку и заводит его в свою комнату, а потом, несмотря на то, что пыталась храбриться перед ним, обхватывает его торс руками и прижимается головой к его плечу. - Это не Грэдграйнд, - сдавленно замечает она. Это не Смиты, это не сказочный мир, волшебство здесь только в палочках, а не в утре, не в воздухе, и уж точно не в обитателях дома...

Триш, оцепенев, сидела за столом и не смела ничего вымолвить, настолько сильно ее сковало потрясение. То, что ее отец, пусть и уже подвыпивший, завел подобного рода разговор прямо во время ужина, в присутствии дочери и жены, казалось Патрисии недопустимым и возмутительным. Она не могла и слова сказать в свою защиту, только смотрела прямо перед собой, в одну точку, будто это помогло бы ей исчезнуть или в крайнем случае стать невидимой. Кайл кладет свою ладонь ей на колено, и Пат едва приметно дергается, переводит на него взгляд и отрицательно мотает головой, улыбаясь краем рта и давая понять, чтобы он не обращал внимание на главу семьи, славящегося своей резкостью и черствостью.
- Люсьен! - возмущенно выдохнула мама Патрисии, сидящая на противоположном конце стола и всё это время исполняющая роль наблюдательницы.
- Что? Я забочусь о ней, - проскрежетал тот в ответ, и теперь-то откуда не возьмись у Триш появились силы и храбрость, и она впервые за долгое время нарушила данный себе же обет молчания:
- Это не забота.
Слова, способные взбесить, пожалуй, даже самого эгоистичного человека, который единожды в своей жизни проявил хоть какое-то подобие волнения за другого человека. Люсиан смял в пальцах газету, исподлобья глядя на дочь, в ответ на этот тяжелый взор, Триш подняла глаза и не побоялась испытующе посмотреть на него. Она знала, что отец мучился с нею, знала, что его отношение изначально было испорчено из-за его матери, она многое спускала ему с рук, пытаясь либо понять, либо принять его поступки и слова. Но сегодня единственный день, когда Патрисия привела в их дом гостя, и терпеть столь ошеломляюще вызывающее поведение она была не в силах.
- Ты получала всё, что только захотелось бы твоей душонке! Неблагодарная, - ударил кулаком по столу отец, и Триш тут же опустила глаза, чувствуя себя виноватой. Ей не следовало выступать против. Несмотря на то, что ее отец любил помыкать ее болезнью, он, случалось, показывал признаки любви и заботы, которая проскальзывала даже в его обращении к Кайлу и словосочетании "моей Трейси". Пат пробубнила себе под нос неразборчивое извинение. Люсьен в очередной раз фыркнул, поднялся и вышел изо стола. Мать еще несколько раз пыталась завести беседу, спрашивала, как в Хогвартсе, чем Кайл собирается заниматься после выпуска, но всегда ее попытки оканчивались на вопросе-кратком ответе. В гостиной, куда вскоре все перебрались, завязалась очередная ссора. Мистер Боул выпил еще, и если в своем трезвом состоянии он, бывало, даже и не вспоминал, что его дочь от беса, то во хмелю он только и видел в своей дочери, что собственную мать.
- Вильгельмина, эта старая ведьма, прокляла тебя, - заявил он, и посыпались оскорбления, обвинения. Элоиза попыталась утихомирить мужа, пока тот в пьяном угаре вспоминал всё то зло, какое ему причинила Вильгильмина.
- Дорогая, - обратилась Элоиза к дочери, - ты показывала Кайлу нашу библиотеку?
Триш взяла Смита за руку и повела в другую часть дома. Библиотека - место удаленное, на эту комнату были давно наложены чары, чтобы никакие посторонние звуки не мешали читающим предаваться своему занятию. Патрисия провела Кайла в помещение и закрыла за ними дверь. Она выпустила его руку и прошла к рабочему столу отца. В ее мысли сразу стали закрадываться сомнения: что если он сбежит? Что, если подумает, что с него достаточно? Одно дело терпеть ее сумасшествие - совсем другое, знать, что вся семья Боулов юродивая. Патрисия закрыла глаза, на мгновение возвращаясь в Грэдграйнд, к рождественской ёлке, к спокойствию, счастью и краскам. Всё в доме Боулов давило, угнетало, подавляло, и Триш уже успела сто раз пожалеть, что всё-таки решила показать Кайлу это дурное поместье. Девушка разворачивается к парню.
- Поцелуй меня. - приказывает она. - Заставь забыть.

Отредактировано Patricia Bole (2012-12-22 12:51:38)