Ты уже предвкушаешь момент, когда глупая рейвенкловка будет в слезах убегать с квиддичного поля, стараясь не смотреть на маленький золотой шарик в твоей руке. В любом случае, ты уже столько раз обходила ее в матчах, обойдешь и еще раз. Ты на самом деле уверенна в своей победе, от чего с довольной ухмылкой на лице скользишь по полу, мыча под нос тихую мелодию. Перекидываешь сумку на правое плечо и закусываешь нижнюю губу, остановившись посреди коридора. Ты еще несколько секунд думаешь: идти в подземелья или не идти, в итоге решаешь сразу же отправиться на поле, чтобы успеть переодеться в форму и размять косточки. Сделав несколько шагов в сторону первого этажа, все же резко разворачиваешься и вновь спешишь в гостиную Слизерина, осознав, что с сумкой и без метлы на поле будет не очень удобно. Хриплым голосом почти что прошептав пароль, размеренными шагами преодолеваешь расстояние от порога до ближайшего кресла. На мгновение останавливаешься, встав на носочки, тем самым препятствуя дальнейшему передвижению; словно зависаешь в невесомости, пытаясь ядовитым взглядом парализовать кожаные подушки. Сейчас хочется сесть в кресло, прикрыть глаза и несколько минуть быть предоставленной самой себе. Так хочется, чтобы никто тебя не трогал, не выводил из себя громом тихих голосов, не заставлял падать в бездну дисгармонии и презрения. Впрочем, это больше относится к младшекурсникам, которые, чертовы аристократы, так любят посидеть в гостиной и громко-громко поговорить про то, какие у них замечательные мамыпапы.  Увы, ты только сейчас замечаешь, что гостиная совсем не пуста; она будто улей, переполненный жужжащими полосатыми пчелами. Никто не идет на улицу, потому что небо почти что черное, и явно собирается дождь. Разнообразные голосовые тембры, шепот, а тут еще и Фантом приветственно царапает тебе ногу. Зашипев на кота, ты кидаешь сумку в появившуюся из ниоткуда Теодору, которая быстро адаптируется и ловит ее левой рукой. Не ответив на вопросительный взгляд, ты выскакиваешь из гостиной.
Пробираешься сквозь порывы осеннего ветра, щурясь и в мыслях остервенело проклиная день, когда согласилась выбраться из Хогвартса в такой холод. Однако едва завидев квиддичный стадион, ты быстренько забываешь про ветер, заставляющий греметь тонкие косточки; теперь уже ты с наслаждением наполняешь легкие воздухом, шумно выдыхая и с азартным блеском в глазах оглядывая поле. Седлаешь метлу и взмываешь вверх. Чувствуешь огромные лапы холода, играющие на костях. С неким диким наслаждением получаешь пощечины резких порывов ветра и словно назло подставляешь ему свое лицо. Не обращаешь внимания на оказываемое воздухом сопротивление и прибавляешь скорости, нарезая круги по стадиону. Из груди так и норовит вырваться крик, который будет пробиваться через шум трясущихся ветвей деревьев; который будет вторить симфонии грома, оглушая его яростные раскаты. Он будет переплетаться лианой с чувством эйфории и полного консонанса внутренних голосов. Будет показывать на то, что ты живешь. Что ты дышишь. Ты делаешь очередной круг, после чего пикируешь вниз. Светлые волосы развиваются и словно норовят улететь вверх вместе со скальпом. Зависнув в метре от земли, вновь взлетаешь вверх, улыбаясь грозовым тучам и бешеным ударам осенней стихии. Ты живешь. В этом километры твоего счастья, сантиметры твоей свободы.
Случайно глянув вниз, замечаешь светлую макушку Ханны. Ты не видишь ее лица, но почему-то уверена, что та с предвкушением ждет предстоящего «сражения». Впрочем, как и ты. Ты будешь разбивать воздух, как волны разбиваются о скалы; переместишь свою цель на маленький желтый снитч. Будешь тянуться к нему рукой, будто от него зависит все твое существование. Будешь продираться сквозь ветви препятствий и паутину безграничного пространства, дыша дымом пламени воли, жажды победы и какого-то дикого азарта. Золотой мячик станет твоим смыслом, твоей победой. И ты уж точно не упустишь момента взойти на пьедестал величия, славы победителя, упиваясь утешениями рейвенкловки и искренне радуясь ее неудаче. Почему же ты так уверена в победе, Вайолет? Какой у тебя стимул кроме страстного желания показать Макмиллан,кто здесь тащит? Летать, чтобы существовать.
Летать, чтобы чувствовать.
Снижаешься, ухмыляясь и в упор глядя на Ханну. Прожигая ее насмешливым взглядом карих глаз, одновременно одаривая усмешкой, в которой сокрыт склад склянок с ядом и диффузионными смешениями твоих нынешних чувств. Но почему-то ты внезапно понимаешь, что твоя соперница на самом деле крепкий орешек, и твоя самоуверенность, возможно, лишняя. Но, разумеется, кому же еще об этом знать, кроме тебя? Никому. Особенно этой выскочке Макмиллан. Пусть заранее готовится к возможному проигрышу и видит, что ты настроена решительно. И ты уж точно постараешься ее обойти; это не только радость от виктории, но еще и дело принципа.
- Эй, блондиночка, а дождик прическу не испортит? Я пока что позволяю тебе передумать, если не боишься, что от твоего плача Проигравшего потечет тушь.

Тебя всегда могло успокоить лишь одно: чувство свободы. Пусть порой фальшивое, подобное океану, который сигналит горячим солнечным линиям и принимает ответный сигнал, стремительно уходя в песок. Ты чувствуешь ветер в волосах, возможность воспарить над нечистотами бренного мира; не замечая, как в воздухе тают осколки счастливых мгновений, и как кто-то чужой преднамеренно путает числа в календаре. Не замечать шепота теневых голосов Вселенной и ее гнусных созданий, стремящихся лишь поработить и без того почти бесправный окружающий мир. Вокруг летают коршуны, начиненные фейерверками и хлопушками, готовые взорваться в любой момент; мечутся отголоски прошедшего времени, превратившегося в черно-белое кино. А тебе все равно, ты летишь. Теперь полет – твоя жизнь, теперь он и ты – единое целое. Ты чертишь кончиком метлы в воздухе замысловатые узоры, и слышишь резкий свист воздуха, будто разрезаемого раскаленной сталью меча, похищенного из серебряного скелета древних рыцарских доспехов. Непередаваемое ощущение. Будто ты теперь – антиматерия, нечто неприкасаемое и невидимое, нечто непримиримое и необычайно тихое_звонкое, противоречивое. Не существующее ни на этой планете, ни в этой галактике. Есть только ты, воздушные замки и карточные империи, не сокрушаемые даже ветром, даже ураганом.
Ты ухмыляешься, слушая кратенькую задушевную речь рейвенкловки, после чего качаешь головой и рукоплещешь, с насмешливым видом цокая языком и параллельно стараясь держаться на метле.
- Ну-ну. Не нервничай – с метлы упадешь.
На самом деле ты сейчас боишься, что сама упадешь с метлы, так как твои ладони заметно вспотели. Набрав в легкие побольше воздуха, ты выпускаешь его на «два», а уже на «три» резко взмываешь вверх, преследуя сверкающий в крупинках света золотой шарик. Он резко огибает трибуны, флажки, кольца; он несется навстречу ветру, без сожаления перерезая нити этой марионетки Природы. Поэтому ветер уступает ему дорогу, в страхе подчиняется, удваивая старательные попытки сбить ловцов с метел. Снитч скрывается из виду, и ты на миллисекунду зависаешь в воздухе, выискивая его взглядом. Впрочем, этого крохотного промежутка времени хватает твоей сопернице, даже с избытком. Боковым зрением ты замечаешь, что Ханна почти перегоняет тебя, отчего столб раскаленной лавы ярости поднимается в тебе от пяток до макушки. Ты стискиваешь зубы и сжимаешь метлу ладонями так сильно, что костяшки пальцев белеют, а ногти чуть ли не гнутся от соприкосновения с древесиной. Ты без остановок следуешь за снитчем, щурясь и с огромным трудом стараясь не закрывать глаза. Порывы ветра безбожны, просто непоколебимы. Им без разницы, нравится тебе это или нет; они будут толкать тебя из стороны в сторону до тех пор, пока ты не выдохнешься и камнем не полетишь на твердую землю. Ты чувствуешь пульсацию крови в венах, чувствуешь дикий азарт, дрожью пробирающийся по артериям. На тыльную сторону твоей ладони опускается крохотная холодная капелька. И еще, и еще. Уже через каких-то пять минут начинается неслабый дождь, от чего снитч видно еще хуже. Паршиво. Не то слово.
Ты вглядываешься в темноту, учащенно дыша, но с радостью замечаешь, что снитч подустал, и уже находится чуть дальше расстояния вытянутой руки от тебя. Ты протягиваешь руку, и чуть ли не касаешься мяча кончиками пальцев. Ты не замечаешь свою соперницу, которая летит наравне с тобой, ты не замечаешь ничего вокруг себя, кроме едва различимого золотистого сияния строптивого снитча. И в этом твоя ошибка. Ты пролетаешь совсем близко от одного из колец и задеваешь его плечом. Рука гудит, боль приглушает твои охотничьи инстинкты, резко отдаваясь сразу и в руке, и в голове. Ты хочешь инстинктивно схватиться за руку и растереть ее, чтобы приглушить боль, как делаешь всегда. Но ты вовремя осознаешь, что Ханна уже где-то впереди. Пустота мгновенно поглощает всю твою недавнюю радость, все предвкушение боя.
- Я не могу поверить!
Ты ошалело смотришь на рейвенкловку, а точнее на почти незаметную среди косых нитей дождя светлую головушку, тяжело дышишь. Похоже, боль в плече испугалась твоего нынешнего состояния разъяренной рыси и ушла, решив вернуться попозже, когда ты будешь в более хорошем настроении; и когда не будешь хотеть кинуть во что-нибудь камень. В любом случае, игра ведь идет до трех, тем более Макмиллан пока что не словила мяч, рано радоваться. Наверное…

Каким бы был мир без квиддича? Мир без Хогвартса? Он был бы серым, блеклым. По воздуху ветром разносился бы пепел; он покрывал бы тонким серым слоем крыши наполовину разрушившихся домов, оседал бы на руинах империй и на белых лицах хмурых людей. Осколки оконных стекол врезались бы в ладони, которыми пытались закрыться, как щитом. Облака разбивались бы на несколько пушистых комков острыми крыльями воронов, парящих в невесомости и хрипящих, истошно, громко, невыносимо. Вокруг горели бы костры преисподней, в агонии метались туда-сюда подожженные существа; на снегу виднелись бы отпечатки когтистых лап серой скуки и бесцветного страха. Двери домов были бы распахнуты настежь, потому что никто и не пытался бы войти: все бесцельно бродили бы по улицам, подобно теням, и собирали бы в карманы остатки разноцветных осколков воспоминаний своих предков о счастливой жизни. До тех пор, пока мир не стал похож на сплошное серое пятно, разбавленное мутной водой в чаше безрассудства, растерянности и злобы на свою беспомощность. Время бы перестало существовать, песочные часы подобрали бы свои песчинки, вырываясь из плена мягкого стекла, до невозможности теплого и податливого. Песок рассыпался бы на скользкие ледяные дороги, смешиваясь с пеплом, и тут же терял бы цвет, превращаясь в месиво, сливающееся с окружающей средой и сплошными линиями дорог. Причем хаос происходил бы только в твоей голове; мысли бы сливались воедино и превращались бы в огромный ком, отскакивающий от стенок черепной коробки и воссоздающий дрожащий гул в голове.
Внушающий пейзажик проскочил в твоей голове буквально за долю секунды, поэтому ты смогла расслышать восторженный писк Макмиллан. Но ты теперь уже точно знала, что квиддич, он на то и квиддич, чтобы разгонять кровь по жилам, наполнять легкие прохладным воздухом и будоражить создание, накачивать адреналином и необъяснимым счастьем. Как будто больше ничего и нет вокруг: только ты, метла, снитч и почти бескрайнее квиддичное поле, по которому можно носиться подобно дракону, за что тебя не просто не заругают, а еще и вознаградят. Ты набираешь в легкие воздух и с шумом его выдыхаешь, прикрыв на секунду глаза и стараясь успокоиться. Довольная моська Ханны не стирается с картинки твоей памяти.
- Рано радуешься, Макмиллан! Забыла, что только змеи не спотыкаются?
Когда твои ноги касаются земли, ты слезаешь с метлы и подходишь к рейвенкловке, терпеливо оставаясь в двух шагах от снитча. Тебе без надобности пихать Ханну в сторону сразу после того, как она выпустить золотой мяч в воздух, поскольку ты знаешь, что, при желании, с легкостью сможешь его нагнать; разумеется, когда он устанет и будет медленнее размахивать полупрозрачными крылышками. Ты следишь за манипуляциями Ханны, и, как только снитч со скоростью звука взлетает в воздух, набираешь высоту. Небо буквально раскалывается надвое от жгучих порезов молнии. Тучи проглатывают разряды, вскоре вновь их выпуская, и словно в двойном объеме. К счастью, молний появляется заметно меньше, отчего риск того, что небо расколется на множество крохотных кусков, стремительно уменьшается. Но уровень осадков наоборот зашкаливает. Дождь поливает Землю, будто она – грядка с цветами, молниеносно чахнущими под палящими лучами солнца. Твои светло-русые волосы превращаются чуть ли не в каштановые и под тяжестью капель кистями спадают на плечи. По рукам, шее и одежде бегут дождевые ручейки. Наверное, сейчас все материки аплодируют крохотным Британским островам, способным впитывать такое огромное количество влаги. Эти хлопки с течением времени превратятся в киноленты, прозрачные акценты и искрящиеся рассказы о Великом-Матче-Ханны-И-Вайолет однокурсникам. Ах да, и оставят о себе воспоминание в виде покрасневшего горла и пары-тройки дней в больничном крыле. Но это того стоит!
Ты следуешь прямо за снитчем, порой резко сворачивая или пикируя вниз. Ты не пытаешься искать взглядом Ханну, потому как яростно хочешь отыграться. Это подобно игре в карты или шахматы: не остановишься, пока не подчинишь себе все карты или фигуры. Ты вытягиваешь руку вперед, намереваясь ухватить золотой мяч, но тот резко сворачивает налево; тебе кажется, что снитч дерзко помахивает крылышками и кричит: «Подавись, Вайолет!» Так или иначе, ты ускоряешься, стараясь не упасть с метлы, и продолжаешь следовать за снитчем, не отставая, однако и не находясь настолько близко, чтобы его словить. Ты буквально чувствуешь, что Макмиллан дышит тебе в спину, отчего импульсивно подаешься вперед, кувырнувшись в воздухе и неслабо так испугавшись за свою жизнь и мозг, который мог бы остаться на трибунах. Ты останавливаешься, зависаешь в воздухе и чувствуешь, как что-то трепещет под хваткой перчаток. Приоткрыв кулак, ты ухмыляешься. Так, словно это было само_собой_разумеещееся.
- Может, я тебе кину его, а ты словишь? Чтобы не так обидно было.
Шелест струй дождя перебивает тебя, словно намереваясь прекратить бессмысленные беседы слизеринки и рейвенкловки. Все так же усмехаясь, ты спускаешься на твердую землю, держа в руке трофей.

Отредактировано Lilith Higgs (2012-12-20 19:32:11)

Когда смотришь на небо, воссоздается ощущение внутреннего спокойствия, отсутствия жизни внутри. Кости становятся полыми, глаза закрываются, тело уже не на земле, а где-то за облаками. Там, где есть простор, пустые голубые равнины и больше ничего. Ничего, что может мешать размеренной жизни человека, его тихим радостям и воистину глупым мечтаниям, а порой и до ужаса простым сомнениям насчет собственной пользы в жизни. Собственно, откуда это взялось? Из вечных людских принципов «я хочу, но я не могу, потому что я хуже»? Если хочешь, нужно делать. Нужно жить в гармонии с собственными решениями и не обращать внимания на возгласы окружающих о неправильности твоего выбора. Ха. Разве они что-то понимают? Разве они способны на что-то, кроме необоснованной критики и пустых обвинений? Главное – наплевать на социум вместе с его комментариями, конечно, если это не ты рисуешь общество безликим монстром в своем воображении, а он действительно настолько плох. И тогда, поверь, у тебя будет стимул развиваться, стремиться. Ты начертишь круг, нарисуешь точку на белоснежном чистом полотне бытия и будешь стремиться к ней; с остервенением, азартом, живым интересом и единственной потребностью. Узнать, что будет дальше. А когда человек достигает этой точки, он не отправляется на покой, отнюдь. Он срывается с места и летит дальше. Прочь от мира, прочь от ограниченной серости будней. Он рисует новую картинку, стремится к новой точке, живет по своим правилам, потому что ему так привычнее, потому что он так хочет. Тогда почему бы всем людям не начать жить для себя и для мира одновременно? Не мешать остальным своими необдуманными речами, а заниматься достижением собственной цели? Когда знаешь, чего ты хочешь, существовать становится проще. А когда ты знаешь, что ты любишь, ты учишься жить.
Ты усмехаешься, взглянув на Ханну. Произнеся короткое «три», ты выпускаешь снитч из коробочки и седлаешь метлу, после чего старательно ищешь мячик в небе. Почему-то ты вспоминаешь один очень неплохой трюк, который ты практиковала как-то с братом, однако все никак не приводила его в действие, что странно. Впрочем, почему бы не сейчас? Даже если он, как окажется, отработан не так хорошо, как хотелось бы. Ты на секунду зависаешь в воздухе, остановившись, и ищешь глазами снитч; заметив едва уловимый среди миллиарда мечущихся капель золотой блеск возле трибун, ты удовлетворенно улыбаешься, резко опуская голову вниз. Макмиллан, вероятно, на тебя сейчас смотрит, поэтому маневр от ее внимания не ускользнет. Ты пикируешь вниз, отметив, что снитч почти исчез из поля зрения и затерялся где-то в темноте; набирая скорость, стараешься не закрывать глаза, но дождевые нити больно режут, впиваясь прямо в глазные яблоки. К счастью, буквально в метре от земли ты резко поднимаешься вверх и уже на нормальной высоте летишь к трибунам, зная, что снитч притаился среди сидений. Почему-то ты уверена в том, что рейвенкловку отвлечет неплохо продемонстрированный финт Вронского; но ты не уверена, что девочка и впрямь думает, что ты заметила золотой мячик где-то внизу. В любом случае, попробовать стоило, вот только ты уже несколько секунд старательно выискиваешь снитч возле трибун. А его все не видно.
Неописуемое чувство разочарования. Почти такое же чувство появляется тогда, когда прямо из-под носа выскакивает из коробки шоколадная лягушка; или когда отец забирает за плохие оценки метлу. Ты тщетно стараешься отыскать снитч, но он, видимо, так хорошо спрятался, что даже не собирается выходить из укрытия, не желая упускать момент поиздеваться над ловцами сборной Мудрых и сборной Хитрых. Моргана моя, мячик, почему же ты такая маленькая сволочь? Справа от тебя на секунду виден почти незаметный блеск, явно принадлежащий снитчу, решившему выбраться из укрытия. Но Ханна, вероятно, тоже его заметила. Ты стремительно меняешь траекторию желаемого полета, тебя даже немного заносит, и на огромной скорости летишь к этому золотому сиянию. Макмиллан не отстает, что не может не расстраивать. Одно тебя радует неимоверно: тренировки с братом не прошли даром, и финт получился и правда неплохим. Неплохим, но не идеальным. Желательно еще уметь сконцентрироваться и сразу определить местоположение мяча, чтобы тут же его схватить.
Но ты ведь не Крам, у тебя ведь никогда все не будет идеально.